Все только начинается - Страница 7

— В пригород на улицу Ткачей, в самый конец, — произнес пассажир безжизненным голосом.

— Придется вам серебряную монету выложить, уважаемый. — Вместо ожидаемого продолжительного торга извозчик с удивлением увидел протянутую монету, при этом глаза разумного смотрели куда-то мимо, в невообразимую даль. Что-то напомнил ему этот взгляд, но, лишь отъехав приличное расстояние, он вдруг понял. Точно такой же был у возницы, вылетевшего при аварии из своего экипажа и неудачно приземлившегося головой о камень. — Приехали, — облегченно промолвил извозчик, надеясь, что его клиент, не произнесший за всю дорогу ни слова, наконец-то покинет новенькую самодвижущуюся коляску.

Пассажир вышел и молча проводил глазами экипаж, в котором сидел извозчик с остекленелым взглядом. Если бы возницу в этот момент осмотрел опытный искусник-врачеватель, сразу бы определил, что тот подвергся воздействию запрещенного конструкта, удаляющего последние воспоминания. Но свойство этого конструкта таково, что по прошествии непродолжительного времени разум сшивает заново разорванную причинно-следственную картину событий и жертва даже не подозревает о том, что какой-то промежуток времени выпал из памяти.

Тело Хора достало из сумки уже послуживший плащ, накинуло его и, теперь невидимое простому взору, продолжило свое путешествие. Невдалеке располагалось древнее, небольшое, но еще действующее кладбище, где по традиции захоранивали кости лучших представителей империи, и то лишь тех, у кого здесь имелся фамильный склеп. Простые разумные хранили кости своих близких в домашних пантеонах. Как часто бывает на таких старых кладбищах, там стояли монументальные сооружения, которые уже было некому посещать. Неумолимый рок обрывает нить самых знатных и богатых родов…

Скрипнул давно не работавший замок на входной решетке, ведущей в древнюю гробницу. Кто-то невидимый вошел внутрь помещения, в которое уже доброе стосезонье никто не заходил. Решетка захлопнулась, и снова скрипнул замок. Тело Хора достало из сумки теплую подстилку, бросило в уголке, улеглось на нее и укрылось плащом-невидимкой. Конструкт отослал ищейку Изнанки с заданием найти отражение Хора и передать вложенную информацию, на чем прекратил свою работу.

Равен ат Дирам слушал доклад своего бывшего ученика, искусника второго круга Рима ад Комдора.

— Таким образом, уважаемый учитель, можно со всей определенностью утверждать, что Хор ан Дер Тон свое бегство планировал давно и с большой тщательностью, как в этом мире, так и на Изнанке. С этой целью им был сконструирован целый набор новых необычных конструктов, к действию которых мы оказались не готовы. Не оправдываясь, хочу лишь отметить, что нашей задачей было наблюдать за домом и отслеживать перемещения Хора ан Дер Тона, если он покинет свое жилище. Никто и представить не мог, что он отправит свою тонкую сущность на Изнанку и доверит управлять телом специальному конструкту. К положительным известиям, которых не так много, можно отнести то, что мне удалось сделать обыск в доме Хора. Инфокристаллы он забрал с собой, но нашлось очень много старых записей. У него была странная привязанность к этому древнему способу хранения информации. Возможно, они наведут нас на след, куда именно он мог отправиться своей тонкой сущностью.

— От ищеек Изнанки ему не спрятаться. Рано или поздно они найдут его тонкое тело и с ним будет покончено. Продолжай поиски, докладывай мне обо всем, что узнаешь. Тело твоего ученика уже нашли?

— Нашли. Убит предположительно конструктом, который Хор называет «Ледяная молния» и которым был сражен его последний противник на поединке десять сезонов назад.

— В бумагах ты ничего не нашел по этому вопросу?

— Пока я не нашел ничего похожего. — Рим старался, чтоб его голос звучал как обычно, но это ему не совсем удалось.

Равен долго смотрел на него. Его взгляд был задумчивым, тяжелым, изучающим.

— Ты один из моих лучших учеников, Рим. Не разочаруй меня.

— Моя жизнь принадлежит тебе, учитель. Я не забыл свою клятву.

— Я тебе верю. Просмотри еще раз бумаги и доложи мне.

— Будет исполнено, учитель.

Хор рассматривал третьего кандидата на роль донора и обдумывал, как построить нить будущего разговора так, чтоб она не оборвалась преждевременно. Как ему казалось, он слегка нервничал. Если бы он мог быть объективным по отношению к себе, то назвал бы свое состояние паникой. Хор был в полной прострации оттого, что его гениальный, так удачно начавшийся план побега начал медленно и неотвратимо накрываться медным тазом.

Когда он, получив известие от конструкта, укрепил на миг связь со своим телом и, переместившись к отражению первого донора, вошел в физический план бытия, его настроение было совсем другим. Оказавшись рядом с телом разумного и разглядывая его тонкую оболочку, он представлял будущий разговор простым и понятным. Он пребывал в состоянии легкой эйфории оттого, что все идет как по маслу: самая рисковая часть, связанная с перемещением полностью бессознательного тела, успешно решена.

С помощью набора очень больших пряников и нескольких маленьких кнутов результат предстоящего разговора был очевиден для любого разумного. Кто ж знал, что в рассуждениях Хора крылась одна крошечная, но очень существенная ошибка. Хор упустил возможность того, что разговор как таковой может и не состояться.

Первый из претендентов на роль убежища был жителем недавно созданной империи, мощной и богатой. Это был относительно молодой и успешный законник, называемый в этом мире адвокатом. Как понял Хор, незаметно прикоснувшись к его разуму, задача адвокатов состояла в защите преступников от правосудия. Хор не стал выяснять, зачем нужна столь противоречившая здравому смыслу работа. Как верно говорилось в одном из языков туземцев, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Зато он успел разобраться, в чем состоит суть этой работы.