Все только начинается - Страница 40

Сначала он болтами закрепил на внешней стороне швеллера железные бруски с запакованными внутрь шариками. Затем, разметив посадочные места, вырезал болгаркой в кирпиче узкую канавку под одну из коротких сторон швеллера. Второй стороной швеллер заступал за край колонны. Зубилом Саша выбил канавки в колонне, куда должны будут войти гайки, накрученные на болты с внутренней стороны. Пользуясь тем, что колонна стоит на капитальной стене размером в полтора кирпича, вырезал по низу узкую канавку так, чтоб можно было утопить нижнюю, свободную часть швеллера в капитальной стене. Завершив задуманное с помощью молотка и какой-то матери, при этом не забывая корректировать взаимное движение квантовых близнецов, он устало опустился на пол.

«На хрена я связался с этой квантовой механикой? Купил бы себе джип, как все нормальные люди, и гонял бы по родным просторам, распугивая соседских курей.

Странно, бросил курить лет двадцать пять назад, а до сих пор иногда тянет дымом затянуться…»

С неохотой встав на ноги, Саша нашел сверло по бетону, шестерку, и прямо через дырки в верхней боковой поверхности швеллера начал сверлить кирпичную стенку. Притащив килограмм цемента и килограмм песка, предусмотрительно купленные в магазине, он развел их один к двум. Законопатил раствором и обломками кирпича все имеющиеся щели. По древнему советскому методу, когда еще в природе не существовало дюбелей, напихал в подготовленные дырки спички, обмазанные цементным раствором, а потом вкрутил туда толстые шурупы. В данном случае применение дюбелей было проблематичным. Трудно было рассчитать, где окажутся дырки в швеллере после применения вышеназванных традиционных инструментов и помощников русского мастерового.

«Теперь полчаса перерыв, пока раствор схватит, и можно подсоединять водопроводные трубы».

Собрав инструмент и оставшиеся полмешочка цемента, Саша отправился готовить поздний ужин.

Грустные и невеселые, возвращались джигиты на своем черном китайском джипе из Волоколамска. Аслан думал над тем, что лечиться по нынешним временам выходит очень дорого. Обколотая противостолбнячной сывороткой молодежь всю обратную дорогу вертелась. От уколов очень болела задница. У Ахмета вдобавок дергал замотанный глаз, на разорванное веко которого наложили скобки и велели каждый день промывать и менять повязки. У всех болели животы и чесалось тело.

Желания возвращаться к проклятому дому не было. Но он стоял на дороге из Волоколамска, и просто так проехать мимо не давала гордость.

— Заедем к русскому, а то мы ему так и не передали, что брат сказал, — принял решение Аслан и свернул с дороги в едва виднеющуюся колею, ведущую к воротам.

Было темно. В доме светилось тусклым светом лишь чердачное окошко, откуда доносились какие-то звуки.

— Ей, русский, выходи, разговор есть! — сразу начал кричать племянник Аслана и пинать ногами железные ворота.

— Вон он! — Обрадованный Камо указал на темный силуэт, появившийся в чердачном окне.

«Хор, а ты иллюзии создавать умеешь?»

«Иллюзии разные бывают, — флегматично отозвался учитель. — Если число разумных невелико, как в нашем случае, проще всего использовать коллективное внушение. Наблюдай внимательно».

— Что это? — испуганно воскликнул племянник.

Дети гор, застыв от ужаса, наблюдали, как темная фигура, пройдя сквозь окно и шагая по воздуху, как по земле, приближается к ним.

— Дедушка? — Камо первым узнал в полупрозрачной фигуре, освещенной светом фар, их покойного деда.

— Внуки мои, Аслан и Камо. Забирайте своих детей и своего брата, уезжайте и никогда не приходите сюда больше. Здесь живет дэв. Он пока играет с вами и забавляется, как с малышами. Но бойтесь разозлить его. Тогда умрете и вы, и ваши жены, и ваши дети.

Силуэт растаял, а потрясенные зрители продолжали стоять, не в силах сдвинуться с места. Затем молча, не глядя друг на друга, они сели в машину и уехали в село.

— Детям и женам ничего не говорите. Скажите, чтоб никто даже не смотрел в сторону этого русского. Брату я сам позвоню.

Не дожидаясь ни ответа, ни комментариев к указанию, Аслан вышел из машины и направился открывать свои ворота. Сын поспешил ему на помощь, остальные молча разошлись по домам.

Несмотря на поздний час, Аслан, гаркнув на начавших завывать возле раненого сына женщин, набрал телефон уважаемого родственника.

— Здравствуй, Айдар дорогой, это я. Не поздно ли я звоню? Не отрываю ли я тебя от важных дел?

— Здравствуй еще раз, Аслан. Говори, что ты хотел?

— Плохие новости, Айдар. Хозяйка продала дом, который ты хотел купить, какому-то человеку. Это не простой человек, Айдар. Я ездил к нему сегодня. Больше я туда не поеду…

В разговоре наступила длинная пауза. Айдар ждал напрасно: его родственник упрямо молчал, не желая ничего добавлять к сказанному.

— Ты мне обещал решить этот вопрос, Аслан.

— Да, я знаю, я виноват. Но с этим русским я больше говорить не буду.

— Да что с ним не так? Расскажи мне, дорогой, что ты о нем узнал?

Внимательно выслушав сбивчивый пересказ недавних событий в исполнении одного из непосредственных участников, Айдар коротко подытожил разговор, перейдя на русский:

— Хорошо, Аслан. Я сам займусь этим дэлом и этим дэвом. — Положив трубку, он закурил сигарету.

Он сам не понимал, чем его так задел этот разговор и зачем он ввязывается в эту историю. Мало ли домов на отшибе продается в Подмосковье? В конце концов, дом ему был нужен для дела, жить он там не собирался. Если бы он поговорил с толковым психологом, тот бы ему объяснил, что он, Айдар, не верит ни в Мухаммеда, ни в Аллаха, ни в Иисуса. Что он как раз относится ко второму типу людей, о которых поэт сказал, «кто ни во что не верит, даже в черта назло всем». Иначе он бы никогда не занимался тем, что приносило ему такие немалые деньги.